На массовых мероприятиях — а хожу я на них часто — меня арестовывали всего два раза. В ноябре 2007 и 6 мая. Ниже впечатления.

Первый раз сломали руку (полагаю, что случайно), второй — никаких повреждений. Но это не говорит о тенденции — она, как раз, обратная — брать стали жестче. То, что раньше рассматривалось как эксцесс и/или беспредел, сегодня стало нормой. Несколько лет назад разорванная селезенка послужила бы поводом к куда бОльшему скандалу.

Но первый раз, в 2007, у нас не было никакой юридической помощи. Сейчас же к моменту, когда нас стали выгружать из автозака, в отделении уже был адвокат. Кажется, его прислала «Русь сидящая». С адвокатом, конечно, спокойнее. Да и полицейские ведут себя с оглядкой на адвоката и возможную огласку.

О полицейских. Они смотрят пустыми глазами. Как у Войновича про сержанта из тех, кто надо: «К человеку относился, как к дереву. Прикажут — пополам распилит, не прикажут — пальцем не тронет».

Но самое интересное — они не верят в то, что делают. Вполне симпатичная девушка в штатском, записывавшая мои данные, спросила, зачем, мол, ходите? Так, говорю, ни за что же люди сидят. Сам, говорю, был на Болотной три года назад, видел, что брали просто случайных, под руку попавшихся, это же неправильно.

Но ведь, власть, отвечает, всегда так делает, власть никогда закон не соблюдает, она его не для себя пишет, а для людей. Они — полиция — не просто прячутся за погонами (мы люди подневольные).

Они не чувствуют себя стражами закона, защитниками людей — а именно так характеризует свою работу любой американский или английский полицейский. А чтобы не ощущать себя подонками и преступниками, они легко приписывают корыстные мотивы или, в крайнем случае, наивность и глупость всем, против кого их бросает власть. Но с самоуважением у них — проблемы. Не за правое дело бьются — пенсию зарабатывают. В перспективе это будет одним из факторов краха системы.

Забыл сказать, за что взяли. Первый раз, действительно, было мероприятие, которое власть запретила — Марш несогласных. Мы, правда, и с места сдвинуться не успели, но это уже детали.

А сейчас просто ни за что — за то, что к пиджаку белая ленточка приколота. Никакого митинга не было. Люди — и было их немного — просто стояли и разговаривали.

Меня, например, арестовали ровно в тот момент, когда я давал интервью РБК, прямо при включенной камере. Вряд ли РБК это показал, а жаль — кадр, наверное, был классный. Человек что-то говорит с умным видом, а его берут сзади и утаскивают в автозак. С колен встаем, скрепы духовные, дальше, извините, непечатно!

Пока сидишь в отделении, острее, чем обычно, понимаешь, что никакой связи между содеянным, с одной стороны, и тем, что с тобой сделают, с другой, не существует. Полицейские это, кстати, тоже понимают и прямо об этом говорят. Захотят, обвинят всех в подготовке теракта с целью сорвать парад Победы, захотят — отпустят с миром. В нашем случае большинство отпустили, велев, правда, явится для беседы, а вот троих посадили. И может быть, для них эти несколько суток — только начало.

Я все думаю над тем вопросом, который мне та девушка задала — зачем ходил? Как ей объяснить, а главное — себе? Никого из тех, кто сидит по Болотному делу, я лично не знаю. В то, что наши акции могут им помочь, ни на секунду не верю. Народу приходит немного, ощущения огромного «мы», того мира, на котором и смерть красна, не возникает. Ни в тюрьму, ни в больницу не хочу. Так зачем?

Причин, пожалуй, две. Во-первых, уж больно хорошие люди приходят. С ними и автозаке приятно. А во-вторых, те самые интеллигентские иллюзии — чувство собственного достоинства..., чтоб в зеркало не стыдно было смотреть..., чтобы дети уважали..., чтобы покойный учитель одобрил... В общем, деваться некуда — в следующий раз опять придется идти.

Источник - «Эхо Москвы»