За три недели до 11–13 сентября ВЦИОМ и Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) не могут сказать ничего хорошего о предвыборном рейтинге «Единой России». По последним данным соцопросов, поддержка партии власти или падает, или остается на месте, что для финала кампании одно и то же. Хотя во многих регионах списки ЕР возглавили губернаторы, ее общефедеральный показатель находится на уровне 30%. Соперники партии власти уже видят в этом провал плана протащить ее в заксобрания на спинах раскрученных технократов. Однако более вероятно, что в контексте предстоящего трехдневного голосования плохая стартовая позиция ЕР уже не считается препятствием для электорального успеха.

Наиболее откровенен по поводу ЕР соцопрос ВЦИОМ, который показывает, что в середине августа партия стала не подниматься, а наоборот, падать.

В исследовании конца июля рейтинг был вычислен на уровне 32,4%, а теперь это только 30,5%. ФОМ вроде бы констатирует, что по сравнению с началом месяца наблюдается даже некоторый подъем – с 29 до 30%. Однако даже неизвестно, что хуже для политтехнологов: падение, с которым еще можно попробовать бороться разными пиар-способами, или равнодушие избирателей, которых уже ничем не пронять. А именно о таком холодном отношении граждан к ЕР говорят их ответы – 30% поддержки в самый разгар избирательной кампании.

Конечно, у трех других думских партий дела, по версии ВЦИОМа и ФОМа, тоже не слишком хороши. Например, КПРФ также стоит на одном месте, в той же ситуации ЛДПР, а «Справедливая Россия» с каждым опросом теряет десятую-другую процента. Рост – и достаточно заметный – есть только на другом краю партийного поля. ВЦИОМ обозначает его термином «непарламентские партии», ФОМ более загадочно – «другие партии». Одни социологи увидели в этом секторе прогресс в объеме 1%, другие и вовсе показали 3-процентное увеличение. Специальных исследований о том, какие конкретно политструктуры растут, оба агентства не публикуют, видимо, они производятся для конкретных заказчиков. Так что данные цифры можно считать и отражением некой мечты избирателей об обновлении поднадоевшего партийного набора.

Кроме того, понятное дело, нельзя проводить прямую корреляцию электоральных рейтингов, выявленных в ходе соцопросов, с прогнозом об успешности выступления на выборах. Это будет утверждать любой социолог, политолог, а тем более политтехнолог. С одной стороны, конечно, это так: например, 30% ЕР – это результат как бы опроса 100% избирателей, а их на региональные выборы и половина не ходит. Так что от активных людей вроде как получается и все 60%. С другой стороны, не отказывать в сильной зависимости итогов голосования от так называемых формирующих опросов – это тоже большое политическое лукавство. Если бы это было так, то на думских выборах никто бы не долбил людям голову информацией типа «такая-то партия не набирает необходимых 5%».

Между тем в ходе нынешнего единого дня голосования (ЕДГ) на 11 выборах в региональные заксобрания партсписки ЕР ведут 7 губернаторов, одному из которых – калужскому врио Владиславу Шапше еще предстоит избраться и самому. Остальная шестерка – это в основном те самые прославленные в прошедшие два года технократы, которые садились на тот или иной регион по указу президента Владимира Путина, а потом показывали чудеса в виде 60–80% поддержки. Теперь их заставляют делиться своим авторитетом с упавшей на них ЕР – пусть и серьезно ослабевшей, но при этом весьма тяжелой. Оппозиция уже начинает радоваться, скажем, таким сообщениям, что челябинское отделение партии власти, мол, так и не может оторваться от пола, несмотря на первое место в партсписке, занятое губернатором Алексеем Текслером.

Стоит заметить, что радоваться тут особо нечему. Такая ситуация, очевидно, повторяющаяся от региона к региону, означает только одно: выборные успехи ЕР в условиях трехдневного голосования на пеньках будут иметь отношение не к реальности, а к виртуальности прошлых губернаторских побед. То есть для того чтобы представить убедительный результат, электоральным менеджерам теперь вовсе не нужны какие-то предварительные рейтинги, для победы достаточно голого административного ресурса.